Люди из Стали. Специальный выпуск. Восьмицилиндровый Ла Саль и внуки адмирала Дрейка
Это было время, когда корабли строились из дерева,
а люди, ими управлявшие, были выкованы из стали.
Чтобы найти имена первооткрывателей, не нужно лезть в учебники истории или энциклопедии. Каждому из нас доводилось держать в руках глобус или рассматривать карту мира – и нет, пожалуй, лучшего памятника «людям из стали». Мореплаватели не стеснялись наделять открытые ими земли собственным именем. А в тех случаях, когда стеснялись, на помощь приходили благодарные потомки, и сегодня острова, горы, реки, города, страны и целые материки хранят в своих названиях память о великих путешественниках минувших столетий. Америка, Колумбия, Тасмания, острова Кука – для нас это, в первую очередь, слова, прочитанные еще в детстве на карте мира, и только потом – имена первооткрывателей. В алфавитном указателе атласа Северной Америки есть полтора десятка Шампленов и Ла Салей, и, проезжая через эти города, многие не задумаются о происхождении их названий. А ведь есть еще улицы и площади, реки и каналы, мосты, шоссе, железные дороги, аэропорты. Наследие первооткрывателей повсюду – надо лишь внимательно взглянуть на карту или очередной указатель на дороге.
В честь мореплавателей называют корабли во всем мире. Это логично и правильно. Рекордсмены здесь – пираты. Во французском военном флоте вот уже 155 лет постоянно присутствует корабль, носящий имя Робера Сюркуфа. Всего их было уже пять, и последний заступил на службу сравнительно недавно – в 1997 году. А Кораблей Ее Величества (официальное наименование всех военных судов Великобритании), названных в честь Дрейка, было аж 19 – первый был спущен на воду еще в 1653 году, последний – в 1915. Был свой «Шамплен» в составе канадских ВМС, и «Ла Саль» у американцев. Среди современных кораблей, названных в честь великих мореплавателей, преобладают военные бронированные махины, но встречаются и парусники. Едва ли не самый знаменитый из них — «Хуан Себастьян Элькано», четырехмачтовая баркентина, один из трех крупнейших учебных парусников современности, уступающая лишь флагманам российского парусного флота, тоже, кстати названным в честь мореплавателей-исследователей – «Седову» и «Крузенштерну». «Элькано» находится в лидерах не только по размеру, но и по возрасту – судну недавно исполнилось 85 лет, и за эти годы оно прошло сотни тысяч миль. Одних только кругосветок в истории корабля, названного в честь мореплавателя, первым обогнувшего Землю, – десять, и это абсолютный рекорд среди учебных парусников. В военном флоте Испании есть несколько парусных судов, на которых проходят практику будущие морские офицеры, но попасть именно на «Элькано» считается большой удачей и честью.
Двадцатый век, сделавший маркетинг наукой, а рекламу — искусством, окончательно превратил имена первооткрывателей в бренды. Счет ресторанов, отелей и компаний по продаже разных услуг и товаров, которые используют в своих названиях и рекламных кампаниях образы мореплавателей прошлого, идет на тысячи. Найти хоть какую-то связь между деятельностью этих организаций и персонажами, которые стали их символами, зачастую не представляется возможным. Звукозаписывающая студия «La Salle» или всем известная «Columbia Pictures» – яркие тому примеры.
Нередко случается так, что бренд полностью заслоняет собой образ человека, давшего ему имя, обретая собственную жизнь, становясь культом. В 1927 году компания Дженерал Моторс запустила в производство автомобиль «Ла Саль», получивший восьмицилиндровый двигатель и увеличенный бензобак, – машину, в которой, согласно рекламе, можно было с комфортом преодолевать большие расстояния, и которая смотрится одинаково уместно на улицах европейских городов и на американском бездорожье. Благодаря революционному дизайну (его автор, Харли Эрл на следующие 30 лет станет самым востребованным дизайнером автомобилей в США) и грамотно проведенной рекламной кампании «Ла Саль» практически мгновенно стал культовой машиной. И, несмотря на то, что марка просуществовала только до 1941 года, память о ней живет до сих пор. «Ла Салям» посвящают песни, их владельцы объединяются в клубы и проводят собственные гонки и автопробеги, а Дженерал Моторс каждые 5-10 лет выпускает смелые концепт-кары под этим названием. «О Господи, наш Ла Саль был великолепен! Вот это было время!» – эта фраза из популярной в США в 70-х годах песни «Вот это было время» («Those were the days») прекрасно характеризует популярность автомобиля и то ностальгическое чувство, которое испытывают американцы при упоминании «Ла Саля». За пределами США эта марка мало кому известна, зато всем знакомо другое детище Дженерал Моторс – Кадиллак. Мало кто знает, но и этот культовый автомобиль был назван в честь исследователя Америки и, кстати, младшего современника Рене-Робера де Ла Саля – Антуана Ломе де Ла Мот-Кадильяка, основавшего в 1701 году город Детройт.
Многие из мореплавателей Эпохи великих географических открытий были по характеру авантюристами. И среди их потомков находились люди похожего склада, которые использовали имена первооткрывателей для собственного обогащения – не всегда законного. Американец Оскар Харцель в 20-х и 30-х годах XX века положил легенду о наследстве Фрэнсиса Дрейка в основу аферы, которая вошла в историю США как одно из так называемых «идеальных преступлений». В основу предприятия легла выдуманная история о сказочном наследстве английского пирата (в разное время Харцель оценивал его в 20 и даже 100 миллиардов долларов), которое осталось невостребованным с самого момента его смерти. Авантюрист собрал и обучил команду помощников, которые путешествовали по Соединенным Штатам под видом наследников Дрейка и убеждали местных жителей помочь – естественно, финансово, – в деле обретения законного наследства. Заставить правительство Великобритании вернуть деньги потомкам пирата можно только через суд, а услуги хороших адвокатов стоят недешево. Любому согласившемуся помочь обещалось сказочное вознаграждение – каждая вложенная тысяча после победы в суде должна была вернуться в виде миллиона. Сам Харцель играл роль адвоката и координатора судебного процесса. Он уехал в Лондон, где жил на широкую ногу, периодически отсылая на родину выдуманные (а с воображением у афериста все было хорошо) отчеты о ходе тяжбы, которые распространялись среди «вкладчиков», поддерживая их веру в успех. Из докладов следовало, что Харцель регулярно встречается с королем, выступает в Парламенте, и судьба денег Дрейка вот-вот решится, а проволочки в деле связаны, главным образом, с постоянно вскрывающимися подробностями в завещании пирата – наследство сэра Фрэнсиса постоянно оказывалось еще больше, чем «адвокат» рассчитывал. Помимо денег и драгоценностей наследники должны были получить 22 лондонских квартала, доки «Канард» в Ливерпуле, бескрайние секвойные леса в Орегоне, хлопковые плантации в Египте, а также все железные дороги американских северо-западных штатов.
За 13 лет, которые продолжалась афера Харцеля, на его счет поступило, по разным оценкам, от 20 до 100 миллионов долларов – колоссальные деньги для Америки начала XX века. Пик пришелся на годы Великой Депрессии – доведенные до отчаяния люди готовы были верить во что угодно и отдавать последнее ради надежды на обогащение. Даже регулярные опровержения самого факта существования наследства, которые распространялись британским посольством в США, никого не останавливали. На родине Харцель был объявлен в розыск, однако в Лондоне он был в безопасности, так как не нарушал никаких законов Великобритании. Красивая жизнь Оскара Харцеля закончилась в январе 1933 года, когда он был выслан из Великобритании с уникальной для местного делопроизводства формулировкой: «В связи с тем, что господин Харцель не занимается никаким общественно-полезным делом и не ведет никакого бизнеса, его дальнейшее пребывание на территории Великобритании не представляется целесообразным». На родине аферист предсказуемо попал в тюрьму, и позднее – в психиатрическую лечебницу, где и умер через 10 лет. Интересно, что деньги на его счет продолжали поступать и тогда, когда лже-адвокат находился за решеткой, а самые активные из примерно 100 000 вкладчиков Харцеля устраивали митинги в его поддержку, считая его заключение в тюрьму операцией британской разведки. Афера с выдуманным наследством Дрейка печально закончилась для своего организатора, но денег ему успела принести, возможно, больше, чем сам английский пират успел нажить за все время своей морской карьеры.
К счастью, наследие первооткрывателей в наше время не ограничивается рекламой, маркетингом, и историями афер и махинаций. Люди по-прежнему восторгаются историями мореплавателей и находят в них источник вдохновения. Великие путешественники прошлого смотрят на нас с картин, появляются на страницах книг. О них снимают кино, и – так же, как и 500 лет назад, – им посвящают песни. И сегодняшний выпуск мы хотим завершить именно песней, первые слова которой – “I have a job – I explore” – можно вложить в уста практически любого героя нашего проекта. Канадская группа Tragically Hip посвятила эту песню Жаку Картье.
В честь мореплавателей называют корабли во всем мире. Это логично и правильно. Рекордсмены здесь – пираты. Во французском военном флоте вот уже 155 лет постоянно присутствует корабль, носящий имя 
Нередко случается так, что бренд полностью заслоняет собой образ человека, давшего ему имя, обретая собственную жизнь, становясь культом. В 1927 году компания Дженерал Моторс запустила в производство автомобиль «Ла Саль», получивший восьмицилиндровый двигатель и увеличенный бензобак, – машину, в которой, согласно рекламе, можно было с комфортом преодолевать большие расстояния, и которая смотрится одинаково уместно на улицах европейских городов и на американском бездорожье. Благодаря революционному дизайну (его автор, Харли Эрл на следующие 30 лет станет самым востребованным дизайнером автомобилей в США) и грамотно проведенной рекламной кампании «Ла Саль» практически мгновенно стал культовой машиной. И, несмотря на то, что марка просуществовала только до 1941 года, память о ней живет до сих пор. «Ла Салям» посвящают песни, их владельцы объединяются в клубы и проводят собственные гонки и автопробеги, а Дженерал Моторс каждые 5-10 лет выпускает смелые концепт-кары под этим названием. «О Господи, наш Ла Саль был великолепен! Вот это было время!» – эта фраза из популярной в США в 70-х годах песни «Вот это было время» («Those were the days») прекрасно характеризует популярность автомобиля и то ностальгическое чувство, которое испытывают американцы при упоминании «Ла Саля». За пределами США эта марка мало кому известна, зато всем знакомо другое детище Дженерал Моторс – Кадиллак. Мало кто знает, но и этот культовый автомобиль был назван в честь исследователя Америки и, кстати, младшего современника Рене-Робера де Ла Саля – Антуана Ломе де Ла Мот-Кадильяка, основавшего в 1701 году город Детройт.
За 13 лет, которые продолжалась афера Харцеля, на его счет поступило, по разным оценкам, от 20 до 100 миллионов долларов – колоссальные деньги для Америки начала XX века. Пик пришелся на годы Великой Депрессии – доведенные до отчаяния люди готовы были верить во что угодно и отдавать последнее ради надежды на обогащение. Даже регулярные опровержения самого факта существования наследства, которые распространялись британским посольством в США, никого не останавливали. На родине Харцель был объявлен в розыск, однако в Лондоне он был в безопасности, так как не нарушал никаких законов Великобритании. Красивая жизнь Оскара Харцеля закончилась в январе 1933 года, когда он был выслан из Великобритании с уникальной для местного делопроизводства формулировкой: «В связи с тем, что господин Харцель не занимается никаким общественно-полезным делом и не ведет никакого бизнеса, его дальнейшее пребывание на территории Великобритании не представляется целесообразным». На родине аферист предсказуемо попал в тюрьму, и позднее – в психиатрическую лечебницу, где и умер через 10 лет. Интересно, что деньги на его счет продолжали поступать и тогда, когда лже-адвокат находился за решеткой, а самые активные из примерно 100 000 вкладчиков Харцеля устраивали митинги в его поддержку, считая его заключение в тюрьму операцией британской разведки. Афера с выдуманным наследством Дрейка печально закончилась для своего организатора, но денег ему успела принести, возможно, больше, чем сам английский пират успел нажить за все время своей морской карьеры.